Не дай бог никому такой старости

Находиться в доме престарелых для меня всегда тяжелое испытание. После каждого такого визита хочется убежать далеко-далеко, закутаться в одеяло с головой и забыться в объятиях кого-то сильного, умеющего успокаивать. 

А еще хочется срочно навестить бабушку и дедушку. Представить их здесь не хватает сил. Да и вообще представить свою жизнь без них невозможно. Я не религиозна, но в такие моменты хочется закричать: «Господи, храни их, пожалуйста! Пусть они всегда будут рядом…»

Разве может человек думать иначе о своих родителях? О стариках, подаривших ему когда-то жизнь?

От мысли, что все же может, по спине пробегает дрожь.

Страшно: чьи-то мамы, папы, бабушки и дедушки каждый день находятся в этом мрачном доме. Одни. Совсем одни.

В рамках на столах они держат фотографии внуков и правнуков. С гордостью рассказывают о достижениях детей и улыбаются, слыша в трубке родные голоса. Голоса единственных близких людей. Близких, сумевших их оставить.

Но они никого не осуждают. Только тихонечко вздыхают и отводят взгляд: «Стар я стал, не захотел детям мешать. Понимаю ведь, у них своя жизнь теперь. А я что? Мне и здесь, среди ровесников, хорошо».

Мешать. Только вслушайтесь в эту фразу…

Из почти сотни стариков, живущих в этом доме престарелых, – единицы одиноких официально. На деле же здесь одиноки все. У каждого из них свой мир. Своя комнатка с тумбочкой и унылым пейзажем за окном. Своя история. Своя горечь. Своя немощь.

И от этого хочется выть.

Больше всего им не хватает внимания. И даже проблемы со здоровьем по сравнению с этим становятся чем-то маленьким и неважным. Ведь каждому из нас хочется иногда выговориться. Наверно, поэтому так загораются их глаза, когда кто-то входит в комнату.

Даже если этот кто-то им совершенно незнаком.

– Алло, да, сынок, здравствуй! Как дела? Как Антошенька?

– Здравствуй, пап. Все хорошо, спасибо. Антошка растет. Я закинул тебе на телефон тысячу тенге. Вот звоню сказать об этом.

– Спасибо, родной, что не забываешь!

– Ну все, пап, я на работе, не могу долго говорить. Позже еще позвоню!

Этот диалог реален. Его мне пришлось выслушать сегодня. Престарелый папа, которому добрый сын подарил целую тысячу тенге на мобильный – ветеран войны. Был несколько раз ранен, но дошел до Берлина. Еще десять лет отслужил в Германии. Всю жизнь проработал на шахте. Писал мемуары. Их у него – шесть томов. Вся биография – аккуратным ровным почерком в шести тетрадях.

Санитарка помогает надеть старенький пиджак с кучей медалей и орденов. Встать с коляски невозможно: ноги не слушаются вот уже несколько лет. Его навещают, но не слишком часто. Просто у детей и внуков свои дела. Работа, учеба, быт.

А сколько таких одиночеств коротает свой век по квартирам городских многоэтажек? Скольким некому принести стакан воды и сходить за хлебом?

И снова боль. Стыд. Обида. Только бы не зареветь.

Однажды мне сказали такую фразу: «Они сами виноваты в этом. Дело в воспитании».

Если это действительно так, то вы, оставившие своих родителей, должны опасаться. Вас тоже однажды отправят в дом престарелых. Да-да, ваши собственные дети. Они сделают это деликатно и как бы нехотя. Сошлются на обстоятельства. А у вас не будет выбора и права возразить. Просто в свое время вы показали отпрыскам славный пример. Почему бы им его не усвоить?

«Ты не знаешь, каково это – находиться сутки напролет со стариками. За ними нужен постоянный уход. У многих из них начинается маразм. Они капризны, как дети», – возразил мне кто-то еще.

Капризны, как дети! А сами вы, господа хорошие, не были детьми? Не закатывали истерик? Не заставляли мам и пап переживать и хвататься за сердце?

Они не жалели для вас ничего. А у вас нет на них даже времени.

Да, это сплошной сумбур. Крик души. Как мы могли подхватить такую заразу? Как дошли до этого? Почему у нас не дрожит рука, когда мы подписываем своим родным такой страшный приговор? Как?

Я не привыкла желать людям плохого. И не желаю. Я скорей боюсь, что однажды все вернется к нам сторицей…

Земфира МУСАБАЕВА